Полвека — для писателя не возраст

Читателям «Тамбовки» и вообще читателям-любителям русской литературы хорошо известно имя прозаика Петра Алёшкина. Мы не раз уже рецензировали его книги, писали о нём и его творчестве, уже однажды приглашали его к нашему «камельку». Прошло почти пять лет. Повод для новой встречи более чем весом: 24 июня нашему земляку исполняется 50 лет.

Напомню вкратце, что Пётр Алёшкин — это человек, который в полном смысле слова сам и вопреки всем обстоятельствам сделал свою судьбу счастливой. Он родился и рос в деревне Масловке Уваровского района, «окончил школу при керосиновой лампе… впервые в город попал, увидел двухэтажный дом и телевизор в семнадцать лет» (из воспоминательного рассказа «Моя тропинка»), а между тем за его плечами два вуза (причем один из них — московский престижнейший ВГИК!), он написал-создал более десяти книг, руководит столичным издательством «Голос», является секретарём Союза писателей России…

— Пётр, не станем, думаю, манерничать перед читателями и переходить в беседе на «вы», но ради юбилейной торжественности буду всё же обращаться к тебе по имени-отчеству. Не возражаешь?..

Итак, Пётр Фёдорович, вчера — босоногое, как говорится, детство в глухой деревне, залатанные портки, картошка да хлеб, сотня рваных книг в школьной библиотеке… Сегодня — двухкомнатная квартира на двоих с женой в Москве, офис своей издательской фирмы рядом с Красной площадью, «мерседес», вояжи за границу… Уверен, никто тебе не поверит, если ты заявишь сейчас, что хотел бы вернуться в Масловку…

— А я никогда полностью и не покидал её. Во-первых, Масловка, Тамбовщина — прописались во многих моих произведениях, а, во-вторых, у меня там осталась-живёт мать, я часто приезжаю сюда. Больше того, я и в самом деле намерен хотя бы наполовину вернуться в родную Масловку: нынче достраиваю наконец там дом и собираюсь месяцами жить в деревне, а в Москву наезжать лишь по самой, так сказать, производственной необходимости. И, к слову, хочу расставить сразу некоторые акценты: ты-то, Николай, в курсе, а читатели могут подумать, что я заделался каким-то «новым русским». Квартиру двухкомнатную я получил ещё при Советской власти, а до этого помыкался в Москве и без прописки, и без своего угла, и порой без работы. Издательство «Голос» я создавал с соратниками-единомышленниками в муках, все восемь лет его существования мы находимся на грани выживания, потому что не изменяем своей издательской политике — издавать, в основном, хорошую русскую литературу, от которой массового читателя ныне упорно отучают и, увы, уже почти отучили. Что касается «мерседеса», то он у меня отнюдь не «шестисотый», весьма средненький, и купил я его из чисто практических соображений: надоело ремонтировать прежний «жигулёнок», а без машины деловому человеку в Москве жить невозможно, да и домой в Масловку не наездишься…

— Я думаю, зря ты оправдываешься: как раз нормально будет, когда у нас, в России, не только березовские-чубайсы и, уж тем более, всякие «сынки» да киллеры будут разъезжать на шестисотых «мерсах», но и писатели… Впрочем, вернёмся к «Голосу». В последнее время название издательства стало реже появляться-мелькать на страницах «Книжного обозрения», а теперь вот ты заявляешь, что намерен всерьёз обосноваться в Масловке, покинуть Москву… Это связано с августовским кризисом? И вообще, не значит ли это, что судьба «Голоса» подходит к финалу, завершается?

— Ни в коем случае! Самый большой кризис «Голос» пережил в 1996-м: тогда за весь год мы выпустили всего чуть больше 30 книг при нашей норме в 50-60. Сегодня мы примерно на этом уровне. А «Книжное обозрение»… Может, и реже, но дело в том, что этот еженедельник стал значительно меньше по объёму, но всё равно, я бы не сказал, что «КО» нас совсем уж забывает: в списке сигнальных экземпляров постоянно указываются наши новинки, да и вот только что, в последнем номере, отвели целую полосу под дискуссию критиков о только что выпущенной нами книге Льва Колодного «Москва в улицах и лицах». Но вот меньше мы стали сейчас рекламы давать в «КО» — это точно: нет денег на рекламу.

— Надеюсь, с «Голоса» не потребуют рекламных денег, если мы сообщим-поведаем хотя бы вкратце тамбовским читателям о последних новинках издательства — самых значимых и интересных.

— Это, в первую очередь, — классика. Выпускаем последний том собрания сочинений Сергея Есенина, вышел последний, 18-й, том собрания сочинений историка Соловьёва… Но самая главная наша новинка, я считаю, которая доставила нам много хлопот, трудов, но и радости в процессе создания — книга к столетию со дня рождения автора «Русского леса» под названием «Леонид Леонов в воспоминаниях, дневниках, интервью». Я горжусь, что мы издали в своё время его грандиозный роман «Пирамида», и теперь я очень рад, что осуществилась моя мечта — издать вот такую коллективную биографию, коллективный портрет великого русского писателя. Естественно, не забыли мы и об юбилее Александра Сергеевича: выпустили коллективный сборник «Моя Пушкиниана», куда вошли статьи, воспоминания, эссе известных писателей — Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, Владислава Ходасевича… А из новинок современных авторов выделю, безусловно, роман Василия Белова «Час шестый», которым завершается его трилогия о недавнем прошлом России. Прежние части — «Кануны» и «Год великого перелома» — мы тоже издавали. Вышла у нас очень интересная биографическая книга о Валентине Распутине. Привлекут, надеюсь, внимание читателей, истинных патриотов русских, и две книги-новинки Ивана Шевцова, знаменитого автора романа «Тля». Очень я рад, что издали мы упоминаемую книгу-путеводитель Льва Колодного «Москва в улицах и лицах» — она уже пользуется большим спросом…

— А я держу в руках сигнальный экземпляр нового сборника писателя Петра Алёшкина «Лагерная учительница»: каждый автор может только мечтать о такой объёмной и в таком прекрасном полиграфическом оформлении книге — поздравляю! Я вижу, здесь есть и старые вещи, и совершенно новые. Каков был принцип её составления?

— Она включила в себя всё самое лучшее, на мой взгляд, что я написал в последнее время.

— Контраст в темах не может не поражать: рассказы «Убить Ельцина», «Я — убийца», «Убийство генерала Рохлина» — в начале сборника; цикл рассказов о любви «Скоро свидимся» — в конце. Так что тебе в творчестве всё же ближе — политика или лирика?

— В принципе, я мечтал бы писать только светлые, лирические вещи, и вот этот цикл рассказов о любви, который я продолжаю создавать, — наиболее сильно и точно выражает моё сегодняшнее творческое состояние, моё писательское «Я». А от политики писателю никуда не деться, если у него хотя бы чуть болит душа за происходящее, за беды России. Эти злые рассказы просто выплеснулись, написались на едином порыве, и больших каких-то художественных достоинств в них, может, нет, но то, что читаются они также на одном дыхании, написаны увлекательно — это я гарантирую.

— Пётр Фёдорович, по этим злободневно-политическим произведениям ясно видно, что принадлежишь ты к патриотическому крылу в сегодняшней российской литературе. И вдруг твои публикации появляются не так давно в журнале «Октябрь», который, как известно, обслуживает другой лагерь. Что за парадокс?

— Понятно, что ты уточняешь для читателей «Тамбовки» — сам-то ты прекрасно знаешь, что в «Октябре» были напечатаны как раз несколько моих рассказов о любви, которые теперь вошли в книгу. У меня и сейчас готовятся публикации сразу в двух совершенно разных и даже противоположных по направлению столичных журналах — «Москве» и том же «Октябре», и опять рассказы о любви. Любовь — она вне политики и литературной борьбы. Редактор, если он умный человек, оценивает здесь прежде всего уровень, художественные достоинства произведения. Я рад, что мои новые лирические рассказы нашли место на страницах и патриотической «Москвы», и демократического «Октября».

— Поздравляю тебя от имени тамбовских читателей и особенно писателей: публикации в толстых журналах, солидный том избранного — весомые подарки к юбилею. Думаю, даже мои недоброжелатели меня не поймут и воскликнут: «Какое глупство!», — если я в этом месте не воспользуюсь благоприятным моментом и не задам пристрастный вопрос, вернее, передам вопрос одного моего доброжелателя. Но прежде напомню читателям, что в «Голосе» вышли две моих книги прозы — «Осада» и «Криминал-шоу». Так вот, этот мой доброжелатель, узнав, что я еду в Москву и буду брать у тебя интервью, просто приказал задать такой вопрос: «Пётр Фёдорович, когда же, наконец, выйдет новая книга Николая Наседкина?!» А если на полном серьёзе, то как обстоят сейчас дела, скажем так, с тамбовской литературой в планах издательства «Голос»?

— Я очень жалею, что перед кризисом 98-го года чуточку не успел выпустить книгу Василия Кравченко: мы уже набрали её, сделали оригинал-макет, потратили большое количество денег, заручились материальной поддержкой Тамбовской областной администрации, но… Жесточайший кризис в издательстве и всякие межписательские интриги у вас там, в Тамбове, сорвали проект. Но я надеюсь, что рано или поздно эту книгу удастся издать — положение в «Голосе» начинает хотя и медленно, но улучшаться. Надеюсь издать и сборник Бориса Панова, рукопись которого лежит в издательстве уже три года, и книгу Аркадия Макарова, который в коллективных сборниках у нас уже публиковался. Не сомневаюсь, что и обе новые книги писателя Николая Наседкина, которые лежат у нас, скоро обязательно выйдут: роман «Алкаш», в частности, находится в первых позициях издательского плана. Повторяю, если бы не кризис — и «Алкаш» вышел бы ещё в прошлом году.

— Будем ждать и надеяться, а пока вот такой вопрос: ритм твоей жизни, на мой взгляд, просто невероятен, а между тем у тебя нет ни секретарши в издательском офисе, ни литературного секретаря, ни литагента… Что, не хватает средств на это?

— Дело не в средствах, а, вероятно, в нашем русском менталитете. Я всё привык делать сам, да и большинство вопросов никому доверить нельзя. Но всё же у меня есть незаменимый помощник — это моя жена Татьяна. Она уже года полтора — главный редактор «Голоса» и прекрасно справляется с работой. Я жалею, что с первого дня из ложных побуждений не взял её главным редактором — у нас их за восемь лет сменилось шестеро.

— Я уточню для читателей, что Татьяна Алёшкина (Жарикова) тоже родом из тамбовской Масловки, что она тоже член Союза писателей, и что семья ваша родилась более двух десятков лет назад, и что, наконец, твоя новая книга имеет посвящение «любимой жене». И — продолжу тему о помощниках: ну а железного литсекретаря ты, наконец, заимел? Я имею в виду, конечно, компьютер, без которого современный писатель просто немыслим.

— Да, как раз совсем недавно я приобрёл личный компьютер, осваиваю. Вообще-то он больше подходит для «американского» метода, когда писатель каждый день выдаёт определённое количество строк. Я же работаю только по вдохновению, да ещё из-за суматохи повседневных дел — урывками. Никогда не умел сразу печатать «из головы» на пишущей машинке: мне надо настроиться, войти в материал, а стук отвлекает. Но вот на компьютере такой проблемы нет, бесшумность его работы и возможность тут же править написанное — его громадные плюсы. К тому же компьютер значительно облегчает и ускоряет техническую сторону творческого процесса и, так сказать, диалог с издательствами и редакциями — конечно, в наше время предпочтительнее предлагать свои творения сразу на дискете.

— Ну вот, мы выяснили в общем и целом, как живёт издатель Пётр Алёшкин, писатель Пётр Алёшкин, а как чувствует себя читатель Пётр Алёшкин? Удаётся ли что-нибудь читать помимо рукописей?

— Меньше, чем хотелось бы, но удаётся. Правда, больше опять же таких книг, которые зачастую используются потом в собственном творчестве, в тех же рассказах на политическую злобу дня. Из последнего, что прочитано в этом плане, произвела на меня впечатление книга Андрея Караулова «Плохой мальчик»: я, конечно, и раньше знал, какие негодяи, подонки и воры обосновались и жируют в наших демократических верхах, но этот тележурналист, который вращался внутри этого «дерьмократического» круга — выдаёт такие отвратительные подробности… А вот для души я прочёл книгу прекрасного русского писателя Виктора Лихоносова «Тоска-кручина», которую он мне подарил недавно. Он, как и Бунин, с юности является моим любимейшим писателем, и от новой его книги я получил громадное наслаждение. Он буквально выражает мои мысли, мои чувства — я читаю его и с ним соглашаюсь…

— Ты недавно был в Краснодаре, где и встречался с Лихоносовым, завтра, как я знаю, с писательской делегацией вылетаешь в Китай… Частые разъезды-путешествия, наверное, тоже мешают творчеству?

— Страшно мешают! Но каждая поездка несёт в себе обязательно такую пользу, такой заряд для дальнейшего творчества, что с лихвой окупаются все затраты времени и сил. В Краснодаре пообщался лично с Виктором Ивановичем Лихоносовым, в Китае меня ждёт сигнальный экземпляр моей книги «Я — террорист», вышедшей на китайском языке…

— Да, не каждый день и не у каждого русского писателя выходят книги на китайском языке! А вообще на сегодняшний день сколько книг у тебя за рубежом вышло?

— Это четвёртая. До этого книги выходили в Германии, Франции и США.

— Ну что ж, Пётр Фёдорович, по-моему, и мечтать больше не о чем. А у тебя нет этого ощущения, что к своим пятидесяти годам ты достиг всего, о чём грезил в юности, и пора подводить итоги?

— Только предварительные! В пятьдесят лет, я считаю, жизнь писателя, особенно прозаика, только по-настоящему начинается, самые высокие вершины ещё впереди. У меня масса замыслов, сюжетов в голове, и теперь я, как уже говорил, собираюсь обеспечивать себе периодически и регулярно возможность для творческой работы на родной тамбовской земле, подальше от московской суеты и — писать, писать и писать… Мне кажется, я только-только закончил период ученичества и лишь недавно, в последних моих вещах мне удаётся соединять слова так и выражать свои мысли в такой полноте и точности, о которых я и мечтал всегда. Это и критики подтверждают. Но главное, что я сам это почувствовал.

— А есть ли что-нибудь такое в твоём полувековом прошлом, о чём ты горько жалеешь?

— Не будем касаться быта, прозы жизни, но вот всегда жалел и жалею, что с юности не засел всерьёз за языки — всё некогда было. Да разве и мог я знать, что когда-нибудь буду свободно раскатывать по всему миру. Вот в деревенской тиши я засяду наконец всерьёз за английский.

— Итак, в пятьдесят лет у тебя начинаются два новых важных этапа в жизни — ученический в языках и профессиональный в творчестве. От имени земляков-тамбовчан желаю тебе добиться к следующему юбилею таких же весомых результатов во всех сферах твоей деятельности, как и на предыдущем этапе жизни! И уверен, что, живя теперь подолгу на родной тамбовской земле, ты будешь чаще общаться с земляками на всяких, как говорится, культурных мероприятиях, публиковаться в тамбовских изданиях.

— Конечно, тем более, что мероприятий-тусовок в Тамбове меньше, чем в столице, а публиковаться на страницах «Тамбовской жизни» я всегда почитал за честь.

— Тогда, Пётр Фёдорович, до скорой встречи!