Непечатное слово хорошо печатается

Не так давно «двухсерийный» выпуск телепередачи «Тема» был посвящён прессе. Среди прочих проблем участники шоу обсуждали и такой: а дозволительно или недозволительно выражаться с телеэкрана, да и на страницах газет-журналов матом?

Сам ведущий Ю. Гусман от имени «отцов» заявил категорическое «нет», иные же из молодых журналистов, напротив, ратовали за безграничную свободу слова, в том числе и — непечатного. В конце концов пришли спорщики к выводу, мол, если и матюгаться печатно, то лишь в специальных изданиях, а издания эти продавать только в специально отведённых местах.

— Ребята, — хотел я крикнуть участникам передачи, — а с книгами как? Что с ними-то делать?

Да разве через экран докричишься. А между тем, тут же проведя ревизию своей домашней библиотеки, я обнаружил уже более десятка книг, в которых пресловутые словечки-выражения на букву «х», «п» и прочие хорошо и отчётливо пропечатаны тем же шрифтом и без всяких отточий, что и соседние обыкновенные слова. Причём бóльшая часть этих книг куплена в наших тамбовских общедоступных магазинах, и стояли они там на полках среди детских сказок и произведений классики.

Например, в бывшей «Технической книге», что на Первомайской площади, приобрёл я два сквернословных издания: шикарно оформленный роман «Жюстина» Маркиза де Сада и словарь В. Быкова «Русская феня». Маркиза, придумавшего в своё время садизм, думаю, представлять не надо, и понятно, что похождения своих героев-извращенцев он описал до предела откровенной лексикой. Впрочем, не зная оригинала, трудно судить, насколько адекватно переводчик передал французскую ненормативную лексику обильным расейским матом. Что касается «Русской фени», то в самóм блатном жаргоне чистого сквернословия практически нет, а вот для его толкования автор-составитель порой использует матерки, без чего вполне можно было обойтись.

Толстенный том в суперобложке «Избранного» Генри Миллера я купил в почтенном «Букинисте» на Носовской. Напомню, что этот американский прозаик был долгие годы запрещён у себя на родине и в Европах, как писатель «порнографичный» и «нецензурный». Да и то! Его романы и повести «Тропик Рака», «Тропик Козерога», «Тихие дни в Клиши» и другие — чтение совсем не для подростков и не для дам. Кстати, вильнюсское издательство «Полина» выпустило этот том Генри Миллера в серии «Короли литературных скандалов».

В магазинчике «Книги» на Советской возле гостиницы «Толна» удалось приобрести «Заветные русские сказки» А. Н. Афанасьева, о которых все мы, грамотные люди, слыхивали, но доселе читывать такого матерного фольклора нам не доводилось. Вторую бесценно-обсценную книгу, что я купил здесь, оскоромилось и выпустило Центрально-Чернозёмное книжное издательство, которое в брежние времена считалось чопорным и пуританским. Причём под одной обложкой воронежские издатели соединили два романа тогда ещё супругов — «Это я — Эдичка» Эдуарда Лимонова и «Мама, я жулика люблю!» Наталии Медведевой.

А вот совершенно неприличную «Философию в будуаре» того же Маркиза де Сада я выкопал в букинистическом отделе респектабельного магазина «Books» на Интернациональной. Садистская «Философия» лежала между сказками А. С. Пушкина и томиками А. Гайдара.

На лотках же мне удалось купить только весьма скоромный матершинный роман Виктора Ерофеева «Русская красавица».

Для полной картины добавлю, что уже в Москве (но опять же — в обычных магазинах) отхватил я впервые изданный сборник знаменитейшего поэта-сквернослова XVIII века Ивана Баркова «Девичья игрушка» и нашумевший «Дневник» Юрия Нагибина, в котором то и дело мелькают сочные простонародные матерки. Ну и, наконец, недавно подарили мне совершенно уникальную книгу, которая в рейтинге еженедельника «Книжное обозрение» попала в разряд самых скандальных книг 1996 года. Это — толковый словарь (!) «Русский мат», выпущенный московским издательством «Глагол» тиражом 10 тысяч экземпляров. Между прочим, автором-составителем этого толкового словаря является дама — профессор Т. В. Ахметова. И вообще, почти во всех вышеперечисленных книгах редакторами и корректорами значатся женщины. Но это так — к слову.

А подчеркнуть я хочу вот что: книги-то эти в большинстве своём неплохие или, по крайней мере, лично мне для работы нужные — потому и купил. Ну, согласитесь, сколько можно употреблять термин «садизм», рассуждать об этом явлении, а самого де Сада не читать? Или те же «Заветные сказки», тот же Барков — это история нашей литературы, и почему я должен судить о них с чужих слов? А, например, Генри Миллер или «Это я — Эдичка» Э. Лимонова мне вообще нравятся как вещи высокохудожественные, в отличие, скажем, от романов Наталии Медведевой или Виктора Ерофеева.

Кстати, очень хорошо чувствуется, когда без мата ну не мог автор обойтись, а когда — навтыкал его в текст дебильно в расчёте на дешёвый успех. Именно поэтому у меня родилась реплика-заноза: «Наталия Медведева свой роман “Мама, я жулика люблю!” написала кровью, но не сердца, а менструальной». И вот ведь хохма: один из местных тамбовских литераторов, пишущий в назидательно-скучной манере наших прадедушек, возмутился этой моей «занозой»: как, дескать, можно такие грубости сочинять и печатать! Это уж сверхханжество. Выходит, на пошлые бездумно-матерные романы отзываться можно только в возвышенном стиле, а лучше стихами? Так и хочется ответить таким замшелым святошам последними (в прямом и переносном смыслах) словами из действительно замечательного романа Э. Лимонова, только, естественно, используя по привычке отточия: «Я е…л вас всех, ё…е в рот суки! Идите вы все на х…!»

Нет, действительно, отточия для меня привычнее. Я вообще принципиально уже лет двадцать в быту не матюгаюсь. И хотя подростком, как и все мы, любил щегольнуть фразой «в семь этажей», но только в своём пацаньем кругу. Боже упаси при девчонке сматериться или, тем более, при взрослых. Помню, как я краснел и маялся, когда довелось мне перед классом читать есенинскую «Песнь о собаке». Последнее слово в строке «Семерых ощенила сука», — я буквально проглотил. А уж чтобы прочесть вслух стихотворение Маяковского «Вам!», где есть строка «Я лучше в баре блядям буду подавать  ананасную воду», — и вовсе было немыслимо.

Нынешние школьники, вероятно, уже вовсю читают-декламируют на уроках творения Баркова вроде «Оды п…де» или знаменитого «Луки Мудищева». Что ж, другие времена — другие песни.

Только вот столкновения между отцами и детьми на этой почве, увы, кончаются иной раз кроваво и трагически. В газетах уже появилось сообщение о страшной дикой истории, случившейся на днях. В автобусе 11-го маршрута двое пьяных «детей» беседовали меж собой обычным своим языком — матюгальным. Все по привычке терпели. Наконец один пассажир не выдержал, одёрнул: хоть потише ругайтесь-то!

Выволокли на улицу, били-пинали, резали ножом — не препятствуй нашему лексикону, козёл ё…й!!! Застывшее тело мужчины обнаружили под утро.

А казалось бы — слова и ничего больше.