К Солженицыну с нелюбовью

В творчестве бессмертного дедушки Крылова один из самых удачных образов, на мой взгляд, — «образ» Моськи, которая облаяла Слона, надеясь удивить окружающих.

Дабы избежать кривотолков, уточню сразу: вспомнив Моську, я намекаю вовсе не на газету «Послесловие» и уж, разумеется, не на первую жену А. И. Солженицына — Решетовскую, а намекаю я на безымянного автора статьи «Солженицынская душечка», укрывшегося за подписью «ИМА-пресс — по материалам газеты “Юропиэн”». Где сия газетка выходит, в какой стране, я не ведаю (думаю, что и никто не ведает), но наше «демократическое» издание «Послесловие» доверчиво перепечатало на своих страницах в февральском номере этот скандалезный опус неведомого автора. Понятно, что Александра Исаевича, как и всякого великого человека, любят далеко не все. Особенно раздражил он некоторых наших «демократов» своей программной статьей «Как нам обустроить Россию?» Дискредитировать Солженицына как писателя практически невозможно, он, как говорится, живой классик русской и мировой литературы. Вот и пытаются плеснуть на него грязной водицы, копаясь в его личной жизни.

Когда разводятся два человека, всегда есть как бы две правды — её и его. В своих очерках литературной жизни «Бодался телёнок с дубом», опубликованных и у нас («Новый мир», 1991, № 6-8), — Александр Исаевич вскользь, очень корректно, интеллигентно поведал о том, как разрушилась его первая семья. Наталья Решетовская предала его, когда он попал в ГУЛАГ, выйдя замуж за другого человека. Ещё более жестоко предала эта женщина Солженицына в конце «второго периода» их семейной жизни, разговаривая с ним от имени КГБ. А расстался он с ней после долгих мучительных колебаний, окончательно убедившись, что ни любви, ни взаимопонимания нет в их семье.

Благодаря Господу Богу, писатель всё-таки обрёл счастье, как принято говорить, в личной жизни: встретил женщину, которая стала ему подлинным другом в войне с Системой, разделила с ним все тяготы подпольной борьбы и насильственной эмиграции, родила ему детей.

Мне лично (надеюсь, что и любому мыслящему читателю) ближе к сердцу версия Александра Исаевича, нежели версия Решетовской, изложенная в материале «Солженицынская душечка». Своим тоном, своей удивительной беспардонностью статья эта просто-напросто поражает. Но особенно странен следующий абзац:

«Понадобилась ещё одна машинистка — ей стала пожилая женщина Елизавета Воронянская. По словам Натальи (Решетовской. — Н. Н.), однажды Солженицын велел Воронянской уничтожить имевшуюся у неё копию “Архипелага ГУЛАГ”, дабы книга не попала в КГБ. Однако та решила сохранить её для потомков. Во время обыска рукопись конфисковали, и Елизавета повесилась у себя в комнатке рядом с фотографией Солженицына, сочтя, что “предала своего Бога”. Александр воспринимал такое поклонение как норму. Создавалось впечатление, будто, позволяя обожать свою персону, он делал великое одолжение».

Обвинить писателя-гуманиста в том, что он снисходительно и удовлетворённо воспринял смерть несчастной старой женщины — это надо иметь очень изощрённую фантазию. Из «Телёнка…» мы знаем, каким страшным ударом для Солженицына стала внезапная трагическая смерть близкой помощницы, и он предполагал даже, что она умерла не без помощи гэбистов.

Вообще, тенденциозность из статьи «Солженицынская душечка» так и шибает в нос. Ну вот такой, к примеру, пассаж:

«В 41-м Солженицын ушёл на фронт, будучи уверенным, что в России в такое время нельзя сделаться великим писателем, не побывав на войне…»

То есть читатель должен между строк усмотреть-понять: если б Солженицын не мечтал о писательской славе, он бы ни за что на фронт не пошёл. Кстати, ещё в хрущёвско-брежневские времена пытались помазать грязью фронтовую биографию Александра Исаевича, но — не получилось…

Впрочем, можно опровергнуть любую строку этого материала. Об его уровне и компетентности его безымянного автора говорят и фактические ошибки, встречающиеся чуть ли не в каждом абзаце. Вот сообщается: «в 1956 году, когда после реабилитации Солженицын переехал в Москву…» Никогда Александр Исаевич не «переезжал» в Москву, он после ссылки жил и работал в Рязани. Или: «Известие, что в Ленинграде у Александра есть другая женщина, было для Наташи настоящим о ударом…» Не знаю, настоящим или не настоящим ударом это было для Решетовской, но сам Александр Исаевич утверждает, что вторая жена его — коренная москвичка и жила в самом центре столицы, на улице Горького (нынешней Тверской).

Повторяю, можно не любить А. И. Солженицына как писателя, как человека, как патриота России, но зачем же клеветать на него? Зачем надо было редакции «Послесловия», подставляя себя под упрёки в непрофессионализме, перепечатывать этот явно дешёвый материал?

Тем более, что Александр Исаевич любил наш Тамбов, приезжал сюда несколько раз и всерьёз интересовался его историей.