Вслед за писателем по литлабиринту

О новой книге Николая Наседкина «Литлабиринты»

Хорошо, когда у человека в юности есть мечта, и является она не отражением сиюминутных потребностей, например, побывать за границей или приобрести автомобиль. А настоящая мечта — на всю жизнь.

Знаю такого счастливого человека, это, пожалуй, самый известный и успешный тамбовский писатель последних десятилетий Николай Наседкин. Наше с ним знакомство произошло давным-давно, в редакции областной молодежной газеты «Комсомольское знамя». В то время как раз формировался коллектив «молодёжки». Покидали ее сотрудники, перешагнувшие комсомольский возраст, им на смену недавно заступивший на пост редактора Александр Фурсов собирал по городским и районным газетам области начинающих журналистов. Николай Наседкин оказался единственным, кто влился в коллектив, как говорится, со стороны, после учебы в столичном МГУ. С первых же дней стало ясно, что новичок достаточно опытный журналист, обладающий собственным стилем, мировоззрением, а в вопросах культуры, литературы, тетра он и вовсе дока. В молодежной газете стали появляться прежде напрочь отсутствовавшие глубокие рецензии на спектакли, книжные новинки. Довольно далекий от этой сферы журналистики я как-то выразил Николаю свое одобрение, в ответ же услышал твёрдое: «Журналистика меня мало интересует, буду писателем! Это моя мечта с детства».

Десятилетия прошли с той поры. И как не порадоваться за Николая Наседкина, писателем он стал. Впрочем, это не только мое мнение, а многих тамбовчан, которым за минувшее время попала в руки хотя бы одна из его книг. Кстати сказать, все его произведения с дарственными надписями есть в моей личной библиотеке. И вот появилась еще одна любопытная книга «Литлабиринты», вышедшая недавно к 65-летию маститого автора.

Думается, издание особенно заинтересует тех, кто, как когда-то сам Николай, решил посвятить себя литературному творчеству. Да, впрочем, и многим другим, которым любопытно, как все же становятся писателями, властителями дум, пытающимися отразить своим творчеством, художественным словом мысли и чаяния современников. Написал высокопарно, ну, а как иначе? Именно это рядовой, но все же думающий читатель ожидает, беря в руки, пусть даже и в мягком переплете, так называемый женский роман. Нет-нет, даже в таком случае промелькнет среди словесной жвачки оригинальная мысль.

Как и всегда, новая повесть Николая Наседкина написана легким языком, перелистываешь страницу за страницей, увлекаясь повествованием. Мемуарность, приведенные факты, сюжеты, фамилии добавляют интереса читателю, многое вспоминаешь и зачастую соглашаешься с авторскими оценками — так и было, всё точно.

Невольно подметил, что, несмотря на многолетний писательский труд, и журналистская работа оставила свой след в стиле изложения Наседкина. Чего стоит стремление зацепить читателя первой же фразой, чтобы он заинтересовался, удивился или рассмеялся и уже не смог бы оторваться от книги до самой последней страницы. Приём журналистский, но он оправдан, исправно играет свою роль. Начинается повесть неожиданно: «Ну, вот и сбылась мечта идиота. Я опубликовался в толстом престижном журнале». А так начинается следующая глава: «Эти издательские стены всегда — и в доисторические советские времена, и в новейшие дико капиталистические — нежным писательским лбом прошибать было трудно». А разве не интересны строки: «Ну вот почему одно произведение рождается в виде повести или романа, другое — в виде пьесы». Действительно, почему так выходит? Те, кто возьмёт в руки повесть Николая Наседкина «Литлабиринты», многое узнает о писательской «кухне», взаимодействии автора и издательства, редакционных коллегий, властных структур, коллег. Обо всем Н. Наседкин пишет откровенно, без тенденциозности, не стремясь сгладить и приукрасить, порой с самоиронией.

Но проглядывает и вполне заслуженная гордость за пусть и не гладкий, не выстеленный сплошь лавровыми листьями творческий путь, зато вполне удачный и плодовитый. Стоит напомнить, что Н. Наседкин — автор книг «Осада», «Криминал-шоу», «Алкаш», «Меня любит Джулия Робертс», «Люпофь», «Достоевский: энциклопедия» и других, вышедших в московских издательствах «Голос», «АСТ», «Эксмо», «Алгоритм», «Сова», а также в местных издательствах и за рубежом.

Пожалуй, каждое из этих произведений в свое время всколыхнуло местную общественность, прежде всего ту ее часть, что можно причислить к интеллигенции, хотя в современных условиях это понятие несколько видоизменилось и подразмылось. Как и следовало ожидать, часть ее встречала каждое новое произведение на «ура», другая начинала бурчать, что, мол, тема не та, герой какой-то неожиданный, не Павел Корчагин и не тургеневская барышня, например. Действительно, у Николая Наседкина свои герои — те, которые ему встречались в жизни, кого он знает досконально, чей образ мыслей у него, как на ладони. И совсем не обязательно, что они ему одинаково симпатичны, но что есть, то есть. Почитайте его произведения, и вы, надеюсь, со мной согласитесь.

До Наседкина главным героем тамбовских писателей был деревенский житель с присущей ему крестьянской хитринкой, зачастую этакий деревенский простачок с какими-то неординарными загибами. У него же на авансцену выходит горожанин из провинции — это уже совсем другой типаж, пытающийся поудачнее устроиться в действительности, пробивающий себе дорогу в жизни, не скованный железобетонными принципами и нормами, но по-своему симпатичный и хорошо узнаваемый.

Впрочем, в центре автобиографической повести «Литлабиринты» творческая судьба самого писателя. Как оказывается, непросто ему было занять свое место в числе признанных и читателями, и обществом, и специфической литературной средой. Очевидно, не раз он пожалел, что на заре своей творческой карьеры приехал из столицы в провинцию. Московский снобизм испокон процветает, и никак его не избежать. Оказывается, талант от природы важен, а его реализация на практике ничуть не менее значима. Добавлю от себя — особенно в таком субъективном деле, как писательское творчество. Способных, талантливых немало, а издательств и популярных, уважаемых литературных журналов куда меньше. Попробуй, пробейся!

Сейчас, правда, стало в некотором смысле проще, можно любой опус издать за свой счет. Попадают в руки отлично выглядящие на мелованной бумаге, с цветными фотографиями фолианты, что украсят переплётом любую библиотеку. Но читать их невозможно, графоманские строчки вызывают смех и негодование. Н. Наседкин признается, что и сам в сложные годы задумывался пойти по этому пути — броситься в ноги неким спонсорам, отправиться по властным кабинетам. Ан, гордость не позволила. Ну, возможно, и правильно, каждому — своё, зато не стыдно.

С любопытством в одной из главок повести прочитал о внутренней «кухне» местной писательской среды. В общем-то, ожидаемое и унылое зрелище. Иначе, впрочем, быть не может. Ушла в прошлое советская эпоха, в рамках которой наплодили по указаниям сверху по отраслям множество творческих союзов, чтобы никто не остался вне поля зрения государства. Правда, при этом не забывали о финансовой подпитке этих сообществ, да и творческую планку не позволяли опускать до уровня плинтуса. Сейчас же от иных творческих союзов остался только пшик, да и мало что стоящий членский билет на руках его членов. Убедился в этом и сам писатель, два срока возглавлявший местную региональную писательскую организацию, сполна познавший бессмысленную и беспощадную провинциальную склоку метящих в писатели графоманов. Что ж, и этот опыт, возможно, станет темой для очередной повести, как было у Наседкина не раз.

Нелегок труд профессионального писателя, сложно заработать на жизнь. Но надо выбирать: получать блага духовные, воспарять разумом над листом бумаги, у монитора компьютера или выстраивать линию жизни иначе, складывая рублик к рублику в иных сферах деятельности. Наседкин откровенно признается, что пришлось довольствоваться «совсем не яркой зарплатой». Но повествует он об этом, пусть и с легким сожалением, но без горестных размышлений. Не это суть важнее всего. Мечтал человек стать писателем и стал им — вот самое главное. «Важнее любому пишущему при жизни, подводя предварительные итоги, трезво и объективно оценивать и себя, и свое творчество… Я-то давно знаю, что я настоящий писатель, не в смысле значительный, великий, знаменитый, а в самом простом и прямом смысле — профессиональный, а не графоман». И все, кому попадет в руки любое произведение Николая Наседкина, с этой мыслью писателя согласится.

Владислав Сантылов.