Смешные люди

Спектакль по пьесе С. Лобозёрова «По соседству мы живём» поставлен в нашем областном драмтеатре имени А. В. Луначарского внешне броско и с расчётом на успех у зрителей.

В рекламном листке, вложенном в программку, дана схема сюжета: «Время действия в пьесе — наши дни. Место действия — дальняя сибирская деревня. Сюда приезжает Владимир — молодой журналист-практикант — с желанием, кроме выполнения редакционного задания, собрать материал для книги о партизанском движении в Гражданскую войну. Однако старики, к которым он попадает, по-своему истолковывают цель его визита, отчего начинается целая череда недоразумений. А тут ещё бойкая Елизавета масла в огонь подливает: мол, вы дурачками не прикидывайтесь, и давайте материал, как на следствии. Когда же на помощь старикам приходит их сын, Фёдор, ситуация ещё более запутывается. Пришлось Владимиру и в любовную историю Лизиной дочери Любы и внука стариков Кольки вникать, и даже спасать Фёдора от гибели…»

Прервём цитату на этом месте, хотя всё содержание рекламки к спектаклю «По соседству мы живём» чрезвычайно интересно. Давайте сначала посмотрим, что же получилось у нашего театра, какую Сибирь и сибирские характеры видим мы на тамбовской сцене.

Начать, наверное, надо с того, что, как всегда, с хорошим вкусом оформил спектакль художник заслуженный деятель искусств РСФСР Г. Золотарёв. Ему удалось «построить» целую деревню: два ряда крыш, уходящие вверх и в перспективу, создают эту иллюзию. Притом, сразу веришь, что деревня — сибирская: высокие крутые крыши (чтобы обильные снега за долгую зиму не накапливались) говорят об этом. На самой же сцене как бы раздвинула свои стены одна изба, внутри которой и происходят события спектакля. Вернее, в одни и те же стены вместилось две избы: в первом отделении — бабки Фени (артистка Т. Смирнова) и деда Василия (засл. артист РСФСР Д. Дульский), во втором — Елизаветы (Л. Земляная) и Матвея (В. Катушенко). Да и то правда: стены-то они все одинаковые, из хвойного кругляка или бруса сложенные, громадные печи белёные тоже в каждой хате на один манер, а обстановка у тех, кто помоложе, у Елизаветы с Матвеем, конечно же, заметно «побогаче» — телевизор есть, диван-кровать и прочие «городские» вещи…

В этих-то двух соседних домах и разгораются страсти, и происходит обещанная зрителю круговерть событий. Когда-то в юности что-то не так получилось в дружбе-любви Фёдора (М. Березин) и Лизы. Теперь у каждого из них своя семья: у Фёдора сын Колька (он так и не появится на сцене), а у Елизаветы дочь Люба (Т. Тобольченко). И вот уже между детьми возникло чувство (по соседству мы живем!), вот уже и «последствия» чувства стали известны, так что Кольке-бедолаге приходится удирать в город. Естественно, что на такой почве соседских взаимоотношений расцветают ревность, обида, зависть, злорадство и — распри.

Что и говорить, пьеса сделана профессионально хорошо, занимательно. В число действующих лиц введён молодой журналист-практикант Володя (А. Дульский), и этот персонаж, словно иголка с ниткой, связал картины и явления пьесы. Простодушно-наивно-глуповатый Володя, вынужденный в силу своего характера, а вернее — бесхарактерности, подчиняться всем и каждому, поневоле становится свидетелем всех стычек, драк, покушений на убийство, объяснений в любви, исповедей, происходящих между персонажами спектакля, и даёт возможность стать свидетелями и нам, зрителям.

Самое смешное в том, что бабка Феня и дед Василий, такие дремучие люди, принимают городского безобидного паренька Володю за злого и всемогущего представителя власти, который якобы хочет оттяпать от их огорода лишние две сотки. А его расспросы о Гражданской войне, о партизанской молодости деда Василия это, дескать, для маскировки. Притом, никак бедные старики не поймут, какой такой «материал» требует от них корреспондент — ситец, что ли?

Смеху в зрительном зале действительно хватает. Сочно, на грани гротеска подают своих героев и Д. Дульский, и М. Березин, и В. Катушенко, и Т. Смирнова, и другие исполнители. Одна юная зрительница, с нарумяненными висками и причёской дыбом, сидящая рядом со мной, в иные моменты заливалась заразительным смехом над незадачливыми героями, вскрикивая при этом: «Ну и деревня!»

Что ж, смех дело хорошее. И давненько уже не было в репертуаре нашего театра по-настоящему комедийной пьесы. Так что новый спектакль в этом плане можно только приветствовать. Мысль в его основу заложена хорошая, добрая: по соседству мы живём, так давайте и жить по-соседски. Продолжу цитирование рекламки:

«— Комедийны ситуации, но серьёзно то, что стоит за ними, — говорит режиссёр спектакля Б. Соловьёв. — Мне кажется, пьеса о том, что мы порою сосуществуем, миримся, так сказать, соседствуем с пошлостью, бесчестностью и прочими малопривлекательными явлениями… “Что же с нами происходит?” — таким вопросом заканчивал свой, последний в жизни очерк В. М. Шукшин. И я верю в умного, чуткого зрителя, которому после спектакля тоже захочется над этим задуматься».

Увы, меня, например, видимо, нельзя отнести к категории «чутких» зрителей. Я после спектакля задумался о другом: а не переборщили ли авторы спектакля, делая ставку на смех любой ценой? Исполнители подают своих героев сочно, но стараясь непременно выставить их посмешнее, поглупее, что ли, чтобы сразу было понятно — «дальняя сибирская деревня». Особенно жалко бедных стариков — уж до того они показаны дремучими, непонятливыми и запуганными.

Неужели ещё существуют подобные даже и в далеких сибирских таежных углах? Неужели так наивно нам хотят намекнуть на отзвуки, допустим, культа личности?

И вот совпадение: как раз в эти дни по телевидению вновь показали прекрасный фильм «Жили-были старик со старухой…» Здесь тоже зритель по ходу действия и улыбается, и смеётся, но смех этот не злораден, потому что смеёмся мы не над стариком и старухой, а над обстоятельствами, в которые они попадают. Сами же старики глубоко симпатичны и нам, и исполнителям.

К сожалению, вот этой любви к героям не чувствуется в новой работе Тамбовского драмтеатра. Все они получились окарикатуренными или, по крайней мере, шаржированными. Ради чего?

Чтобы посмешить зрителя. Но не заставить его задуматься. Такое впечатление.